Неточные совпадения
Он, желая выказать свою независимость и подвинуться,
отказался от предложенного ему положения, надеясь, что отказ этот придаст ему большую цену; но оказалось, что он был слишком
смел, и его оставили; и, волей-неволей сделав себе положение человека независимого, он носил его, весьма тонко и умно держа себя, так, как будто он ни на кого не сердился, не считал себя никем обиженным и желает только того, чтоб его оставили в покое, потому что ему весело.
Отказаться от лестного и опасного назначения в Ташкент, по прежним понятиям Вронского, было бы позорно и невозможно. Но теперь, не задумываясь ни на минуту, он
отказался от него и,
заметив в высших неодобрение своего поступка, тотчас же вышел в отставку.
— Ага! родственное чувство заговорило, — спокойно промолвил Базаров. — Я
заметил: оно очень упорно держится в людях.
От всего готов
отказаться человек, со всяким предрассудком расстанется; но сознаться, что, например, брат, который чужие платки крадет, вор, — это свыше его сил. Да и в самом деле: мой брат, мой — и не гений… возможно ли это?
Она не ужинала, и Тит Никоныч из вежливости сказал, что «не имеет аппетита». Наконец явился Райский, несколько бледный, и тоже
отказался от ужина. Он молча сидел за столом, с каким-то сдержанным выражением в лице, и будто не
замечал изредка обращаемых на него Татьяной Марковной вопросительных взглядов.
— Славянофилы здесь впадают в противоречие, —
заметил Привалов, — потому что становятся на чужую точку зрения и этим как бы
отказываются от собственных взглядов.
Этот самый бешеный, но слабый человек, не могший
отказаться от соблазна принять три тысячи рублей при таком позоре, — этот самый человек ощущает вдруг в себе такую стоическую твердость и носит на своей шее тысячи рублей, не
смея до них дотронуться!
Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы не отпустили нас до тех пор, пока не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез
отказались от денег. Тогда я положил им деньги на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил деньги под посуду. Китайцы
заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам. Пришлось уступить и взять деньги обратно.
— Иду. — Лопухов отправился в комнату Кирсанова, и на дороге успел думать: «а ведь как верно, что Я всегда на первом плане — и начал с себя и кончил собою. И с чего начал: «жертва» — какое плутовство; будто я
от ученой известности
отказываюсь, и
от кафедры — какой вздор! Не все ли равно, буду так же работать, и так же получу кафедру, и так же послужу медицине. Приятно человеку, как теоретику,
замечать, как играет эгоизм его мыслями на практике».
Простые швеи, не занимавшие должностей, были так деликатны, что не требовали этой перемены, когда
заметили несправедливость прежнего порядка, ими же заведенного: сами должностные лица почувствовали неловкость пользования лишним и
отказывались от него, когда достаточно поняли дух нового порядка.
Я не ошибся: старик не
отказался от предлагаемого стакана. Я
заметил, что ром прояснил его угрюмость. На втором стакане сделался он разговорчив: вспомнил или показал вид, будто бы вспомнил меня, и я узнал
от него повесть, которая в то время сильно меня заняла и тронула.
Вахмистр дозволял Филимонову
отказываться раз пять-шесть
от своей порции и получать разом все пять-шесть; Филимонов
метил на деревянную бирку, сколько стаканчиков пропущено, и в самые большие праздники отправлялся за ними.
Но я не считаю себя преступным против чувства законности, ежели я совсем
отказываюсь от условия (которое, надо
заметить, по самой своей сущности не может в этом случае быть срочным), добровольно лишаясь его выгод и за то не принимая на себя его обязанностей.
—
Отказываться от такого милого внимания не
смею, но чтоб вы не простудились…
Никто из нас, нумеров, не должен, не
смеет отказаться от этого единственного своего — тем ценнейшего — права.
«Ведь это же противно, это такая слабость и трусость с моей стороны, что я не мог, не
посмел отказаться от этого унизительного обеда.
— Теперь это бодрая молодежь в цвете сил и надежд, — восторженно прибавил Капотт, — и любо посмотреть, как она поворачивает и подтягивает! Один только де Сангло сплоховал: поехал на Афон, думал, что его оттуда призовут (каких,
мол, еще доказательств нужно!), ан его не призвали! Теперь он сидит на Афоне, поет на крылосе и бьет в било. Так-то, mon cher monsieur! и богу молиться надо умеючи! Чтоб видели и знали, что хотя дух бодр, но плоть
от пристойных окладов не
отказывается!
— Я не вправе
отказаться от этого, —
заметил Александр.
Замечу в скобках, что Петр Степанович накануне, в последнем комитетском заседании,
отказался от распорядительского банта, чем очень ее огорчил, даже до слез.
Петр Степанович явился только в половине девятого. Быстрыми шагами подошел он к круглому столу пред диваном, за которым разместилась компания; шапку оставил в руках и
от чаю
отказался. Вид имел злой, строгий и высокомерный. Должно быть, тотчас же
заметил по лицам, что «бунтуют».
— И все-таки. И чины получать, и даже о сочувствии заявлять — все можно, да с оговорочкой, любезный друг, с оговорочкой! Умные-то люди как поступают? Сочувствовать,
мол, сочувствуем, но при сем присовокупляем, что ежели приказано будет образ мыслей по сему предмету изменить, то мы и
от этого, не
отказываемся! Вот как настоящие умные люди изъясняются, те, которые и за сочувствие, и за несочувствие — всегда получать чины готовы!
Когда мы пришли домой, я предложил ему стакан чаю.
От чаю он не
отказался, выпил и поблагодарил. Мне пришло в голову раскошелиться и попотчевать его косушкой. Косушка нашлась и в нашей казарме. Петров был отменно доволен, выпил, крякнул и,
заметив мне, что я совершенно оживил его, поспешно отправился в кухню, как будто там без него чего-то никак не могли решить. Вместо него ко мне явился другой собеседник, Баклушин (пионер), которого я еще в бане тоже позвал к себе на чай.
Она протянула мне щепотью сложенные пальцы и в них серебряную монету, — было стыдно взять эту холодную вещь, но я не
посмел отказаться от нее и, уходя, положил ее на столбик перил лестницы.
Отказываются от участия в суде, потому что считают всякий суд исполнением закона
мести, не совместимого с христианским законом прощения и любви.
— Право, Семен Иваныч, я благодарен вам за участие; но все это совершенно лишнее, что вы говорите: вы хотите застращать меня, как ребенка. Я лучше расстанусь с жизнию, нежели
откажусь от этого ангела. Я не
смел надеяться на такое счастие; сам бог устроил это дело.
Евсей изнемогал
от подавляющего ощущения сытости, но не
смел отказаться и покорно жевал всё, что ему давали.
Он, не
смея отказаться, подошёл. Но теперь женщина уже не могла победить в нём неприязни к ней. Она долго тормошила его и обидно смеялась над ним, потом, грубо оттолкнув
от себя его костлявое тело, выругалась и ушла.
После того все пошло как по маслу, меня быстро вытолкнули к обществу мужчин,
от которого я временно
отказался. Наступило глубокое, унизительное молчание. Я не
смел поднять глаз и направился к двери, слегка путаясь в юбке; я так и ушел бы, но Эстамп окликнул меня...
Больным местом готовившейся осады была Дивья обитель, вернее сказать — сидевшая в затворе княжиха, в иночестве Фоина. Сам игумен Моисей не
посмел ее тронуть, а без нее и сестры не пойдут. Мать Досифея наотрез
отказалась:
от своей смерти, слышь, никуда не уйдешь, а господь и не это терпел
от разбойников. О томившейся в затворе Охоне знал один черный поп Пафнутий, а сестры не знали, потому что привезена она была тайно и сдана на поруки самой Досифее. Инок Гермоген тоже ничего не подозревал.
Красота и величие действительной жизни редко являются нам патентованными, а про что не трубит молва, то немногие в состоянии
заметить и оценить; явления действительности — золотой слиток без клейма: очень многие
откажутся уже по этому одному взять его, очень многие не отличат
от куска меди; произведение искусства — банковый билет, в котором очень мало внутренней ценности, но за условную ценность которого ручается все общество, которым поэтому дорожит всякий и относительно которого немногие даже сознают ясно, что вся его ценность заимствована только
от того, что он представитель золотого куска.
— Вы одеревенели, —
заметил он, — вы не только
отказались от жизни,
от интересов своих и общественных,
от долга гражданина и человека,
от друзей своих (а они все-таки у вас были), — вы не только
отказались от какой бы то ни было цели, кроме выигрыша, — вы даже
отказались от воспоминаний своих.
Бахтиаров писал, что он
отказывается от свидания с нею, потому что страсть его возрастает с каждым днем; что он уже долее не в состоянии владеть собою и готов, несмотря на ее холодность, при ее муже броситься к ее ногам и
молить о любви.
Павел Павлович попробовал улыбнуться, но не вышло. Что Вельчанинов
отказывался приехать — это, конечно, было хорошо, но что он фамильярничает насчет супруги — это было уже дурно. Павел Павлович покоробился; Вельчанинов это
заметил. Между тем прозвонил уже второй звонок; в отдалении послышался тонкий голосок из вагона, тревожно вызывавший Павла Павловича. Тот засуетился на месте, но не побежал на призыв, видимо ожидая еще чего-то
от Вельчанинова, — конечно, еще раз заверения, что он к ним не приедет.
Юлия (подходя к Флору Федулычу). Женщины переменчивы, Флор Федулыч; я давеча
отказалась от ваших услуг, а теперь, видите, на них напрашиваюсь. Я обдумалась, милый Флор Федулыч, я
заметила в вас такую нежность ко мне… Ведь вы меня любите и желаете мне добра?
Старец разъяснял ему, что его вспышка гнева произошла оттого, что он смирился,
отказавшись от духовных почестей, не ради бога, а ради своей гордости, что вот,
мол, я какой, ни в чем не нуждаюсь.
За столом старик не
смел ничего просить, да не
смел ни
от чего и
отказаться; даже больше двух стаканов квасу (хозяева пили кислые щи, но для дяди с теткой приносили людского квасу, кислого, как квасцы) ему не дозволялось пить.
А мы: отчего ж,
мол, не завести компании, Яким Прохорыч, — для че
от счастья
отказываться?
Иные
отказывались от билетов, говоря, что возьмут потом или что уже взяли, другие поприсылали их обратно — кто при вежливо извинительных записочках, выставляя какое-нибудь благовидное препятствие к посещению вечера, а кто, то есть большая часть, без всяких записок и пояснений, просто возвращали в тех же самых, только уже распечатанных конвертах, чрез своего кучера или с горничною, приказав сказать майору, «что для наших,
мол, господ не надо, потому — не требуется».
Лубянская не
посмела отказаться от предложенного курева и морщась стала втягивать в себя струю крепкого дыма. Полояров глядел на нее забавляючись и самодовольно улыбался.
— Э! дурак был… не умел воспользоваться! — с досадой сорвалось у него с языка, и студент
заметил, как лицо его передернула какая-то скверная гримаска досадливого сожаления о чем-то. Но Ардальон вдруг спохватился. — То есть вот видите ли, — стал он поправляться в прежнем рисующемся тоне, — все бы это я мог легко иметь, — капитал, целый капитал, говорю вам, — потому все это было мое, по праву, но… я сам добровольно
от всего
отказался.
В эти два месяца многие девочки
отказывались от обедов и завтраков, желая добиться как можно большей стройности. Решительно в стенах института в моде была «интересная бледность», и ради ее достижения иные девочки, не задумываясь, ели
мел, сосали лимоны, пили уксус и прочие гадости. Каждое утро они перетягивались «в рюмочку», чтобы «приучить фигуру» и обрести «осиную» талию. «Осиная» талия считалась не меньшим шиком, чем «интересная бледность».
—
От подарков
отказываться не
смею по обычаю лезгинского племени, — важно произнес молодой горец, — но и сам не хочу оставаться в долгу. Возьми взамен, княжна, вот эту вещь.
Подали чай, любимую Денисовым молочную кашу из сорочинского пшена, рыбы, пирожков, варенья, разных плодов и ягод. В его комнату никто не
смел войти. Из рук Варвары Петровны и Марьи Ивановны Николай Александрыч за дверьми сам принимал и чай, и кушанья, но Егор Сергеич
отказался от угощенья, пил только чай да съел небольшую грушу, и ту не всю.
Пиры бывали чуть не каждый день, охоты то и дело, и никто из соседей-помещиков, никто из городских чиновников даже помыслить не
смел отказаться от приглашения гостеприимного и властного хлебосола.
В предстоящую осень их решено было
поместить в учительскую школу-интернат. Предложена была и Дорушке, как лучшей из воспитанниц приюта, та же почетная доля, но Дорушка категорически
отказалась от своего «счастья», имея важнейшую, по ее мнению, цель впереди: помочь матери в деле устройства мастерской и этой помощью отстранить лишние хлопоты и невзгоды с пути начинавшей уже заметно стариться Аксиньи.
Это была такая радость, о которой не
смели и мечтать бедные девочки. Теперь только и разговору было, что о даче. Говорили без устали, строили планы, заранее восхищались предстоящим наслаждением провести целое лето на поле природы. Все это казалось таким заманчивым и сказочным для не избалованных радостями жизни детей, что многие воспитанницы
отказались от летнего отпуска к родным и вместе с «сиротами» с восторгом устремились на «приютскую» дачу.
Любаша с прихода Рубцова заметно притихла. Она прислушивалась к разговору его с Анной Серафимовной, начала насмешливо улыбаться,
от жареного — подавали индейку, чиненную каштанами, —
отказалась и сложила даже руки на груди, а рот вытерла старательно салфеткой. Она не нападала на этого «братца» так
смело, как на шурина, а больше отшучивалась.
Она в свою очередь отняла потихоньку руку
от Волынского, кивнув ему, однако ж, ласково в знак благодарности, потом протянула руку Бирону,
от которой этот не
смел уж
отказаться, покачала головой в виде упрека и примолвила дружеским тоном: — Что с вами, мой любезный Эрнст?..
— Они поправлены. Неужели ты думаешь, что иначе я решился бы
отказаться от их ведение? —
смело и прямо поглядел он ей в глаза.
— Почему непременно, если любишь женщину, надо
отказаться от жизни и не
сметь подумать о другой женщине?
— Однако
от меня она
отказалась… — с деланным смехом
заметил Николай Герасимович.